Naoko Stoop

Callithrix jacchus — это один из самых миниатюрных представителей отряда приматов.

Эти крошечные обезьянки, которых ещё называют игрунками или мармозетками, обитают в тропических лесах Бразилии. Вес взрослой особи редко превышает 300 граммов, а длина тела — около 20 сантиметров, не считая хвоста. Они живут семьями, активно общаются друг с другом с помощью тонких писков, прыгают по деревьям и питаются фруктами, насекомыми и древесной смолой, которую выцарапывают из коры острыми зубами.

Они выглядят как мультяшные зверьки, но за их милой внешностью скрывается настоящая природная изобретательность. Их способность адаптироваться к жизни на высоте и строить сложные социальные связи делает их настоящими героями джунглей

"Выбор есть, а свободы выбора нет,
- думала Алиса, стоя перед входом в кроличью нору.

Она знала, что, несмотря на всё многообразие вариантов выбора,
сейчас... по-любому шагнёт в неизвестное,
потому что привела себя сюда своими предыдущими шагами...

Мы делаем выбор задолго до того, как подходим к перекрёстку, - размышляла она, - и, подходя к точке выбора, можем выбрать лишь то, что обусловлено нашими предыдущими выборами. И именно поэтому выбора нет."

Льюис Кэррол. Приключения Алисы в Стране Чудес.
иллюстр. Е. Гапчинская

#beautyandthebeast

Лето прекрасно. Здесь яркое солнце –
Травка зелёна… Цветут уж цветы.
Птицы поют и жужжат, всюду, пчёлы –
Рада природа, что тёплые дни.

Александра Дар

Кнабструпперская порода — редкие и запоминающиеся лошади родом из Дании, легко узнаваемые по своему пятнистому окрасу, напоминающему далматинцев.

Хотя современная порода оформилась в Дании, её корни ведут в Испанию, где в XVIII веке начали ценить лошадей с леопардовой мастью. Считается, что порода появилась официально в 1812 году благодаря кобыле по кличке Флэббенхоппен, от которой и началось разведение. Эти лошади славятся не только внешностью, но и уравновешенным характером, умом и универсальностью в работе — от выездки до цирковых выступлений.

Их уникальный окрас делает их буквально «ходящими шедеврами», а ещё они удивительно доброжелательны и умны.

Нужно уметь отдыхать! Особенно от своих мыслей...

🎨Jenna Paddey

Мир был огромен.
Частями Мира были Дом, Двор, Сад и Улица.
За его пределами лежали неведомые земли, населенные индейцами, пиратами и папуасами из книжек брата. По Улице проезжали телеги, влекомые грустными лошадьми, иногда громыхал зеленый грузовик, проходили непохожие на нас, живших в Мире, люди. Индейцы с папуасами не наблюдались, но я понимала: это просто вопрос времени, вот-вот появятся.

Дом был громаден и стар. Днем он как-то держался, не скулил и не жаловался, а по ночам давал себе волю, охал, скрипел и хлопал дверцей монументального буфета. Когда исчез наш кот, бабушка сказала: он ушел умирать. Я боялась, что когда-нибудь мы проснемся в своих постелях под ясным небом — наш Дом уйдет, оставив нас сиротами.
Двор был обширен. В дальнем его конце сидела на цепи мрачная нелюдимая собака. Она считала себя не сторожем, а пленным, ну и вела себя соответственно статусу. Я мечтала, что собаку отпустят на волю, и я, наконец, обыщу ее будку, ибо, куда еще могли деться три цветных стеклышка — зеленое, синее и красное, ясно, что собака к лапам прибрала. Как трофеи.

Сад был необъятен. Сначала цветы — бабушка любила пионы, пионы были громадными, роскошными, быстро зацветали, быстро осыпались, земля под кустами становилась бело-розовой, вишневой, багровой. А мне нравились невзрачные звездочки турецкой гвоздики и мята. Гвоздику бабушка все грозилась повыдергивать, да руки не доходили. Мята, днем незаметная, к сумеркам просыпалась и наполняла Сад горьким тревожным запахом. За клумбами были непроходимые заросли сирени. Внизу просто скучные ветки, а там, наверху, в небе, облаками плыли тяжелые гроздья.

Место было низкое, и чтоб по весне и в дожди Сад не заливало водой, по периметру выкопали канавы, а под огромной, в полнеба, ивой — пруд. За канавами росла малина. Года в четыре, обидевшись за что-то на бабушку, я решила уйти от всех. Бабушка не отговаривала, положила в корзинку яблоко и завернутый в белую салфетку бутерброд, и я гордо удалилась на край Мира, за канаву, в кусты малины. Яблоко и бутерброд съедены, запах малины и спокойное жужжанье пчел, на краю канавы застыла изумрудная лягушка. Дед сидел в дозоре в кустах смородины, следил, чтоб дитё не свалилось в воду, дождался, пока усну, и вернул беглую внучку в Дом.
Брат сказал, что в пруду живет щука “во-о-т такой длины с во-от такими зубами”, лучше не соваться, утащит под воду, и я часами таилась под ивой, обмирая от страха и любопытства, готовая вскочить и бежать, если щука высунет свою зубастую пасть из воды.

Я стала взрослой и снова приехала туда.
Маленький старый дом, крохотный двор, пруд — четыре шага в длину, два в ширину, и сирени — не лес, а несколько кустов, и в пяти яблонях нельзя заблудиться.
И только если сесть, стать на метр ближе к мягкой траве — всё возвращается, приобретает истинные размеры.
Дом. Двор. Сад.

drevo_z

🎨Debbie Cook